Песни революций. Как появились «Интернационал» и «Дубинушка»?

«Интернационал» — будущий соратник (и в какой-то мере соперник) «Марсельезы» — родился там же, во Франции, но уже в эпоху Парижской Коммуны 1871 года. Автор текста — разрисовщик тканей Эжен Потье — свою революционную деятельность подобно Гаврошу начал ещё мальчишкой, во времена июльской революции 1830 года.

Несмотря на то, что Потье был членом т. н. «1-го Интернационала» — организации, созданной Марксом и Энгельсом, по своим взглядам он относил себя к анархистам. Но в то время каких-то глобальных противоречий между анархистами и марксистами ещё не было — все считали себя коммунистами и сотрудничали.

Как известно, Парижская Коммуна была жестоко подавлена, Потье вместе с другими активистами был объявлен вне закона и скрывался от преследований. Однако разгром Коммуны не сломил его духа, и в том же году, в подполье, Эжен пишет своё стихотворение «Интернационал», где утверждает неминуемую гибель «старого мира».

В 1887 году друзья Потье издают сборник его стихов, и в том же году с экземпляром сборника, положенным в гроб, поэт отправляется в последний путь. Дочь Маркса — Лаура Лафарг — пообещала умирающему Эжену всячески способствовать распространению его поэзии, и его книга действительно широко расходится среди единомышленников.

Несмотря на название сборника «Революционные песни», на эти стихи ещё не была написана музыка. Считают, что текст «Интернационала» поначалу распевался на мотив «Марсельезы». Лишь в июне 1888 года текст Потье попался на глаза композитору-любителю Пьеру Дегейтеру. Он как раз посещал хоровой кружок «Лира рабочих» и увидел, что «Интернационал» великолепен для хора. Буквально за два дня Дегейтер сочинил музыку — грозную, суровую, неотвратимую, как поступь Командора. 23 июня хор впервые спел «Интернационал», и песня пошла в народ. В 1892 году она становится официальным гимном «2-го Интернационала».

Особую любовь к песне испытывал вождь большевиков — Владимир Ильич Ленин, который не раз в своих статьях указывал на её особую, объединяющую силу. Он писал: «В какую бы страну ни попал сознательный рабочий, куда бы ни забросила его судьба, каким бы чужаком ни чувствовал он себя без языка, без знакомых, вдали от родины, — он может найти себе товарищей и друзей по знакомому напеву «Интернационала».

В 1902 году в журнале «Жизнь», издаваемом в Лондоне, появился и русский перевод текста Потье. Опубликован он был анонимно, но сейчас большинство исследователей склоняются к тому, что его автором был русский студент-эмигрант Аркадий Коц.

В русской версии текст оригинала стал более призывным и лозунговым, а песня всё больше походила на гимн.

«Вставай, проклятьем заклеймённый, Весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущённый И смертный бой вести готов. Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, — Кто был ничем, тот станет всем.

…Никто не даст нам избавленья: Ни бог, ни царь и не герой. Добьёмся мы освобожденья Своею собственной рукой".

В 1905 году «Интернационал» завоёвывает популярность среди революционеров и постепенно оттесняет «Рабочую Марсельезу». Без каких-то особых постановлений исполнением «Интернационала» стали постоянно заканчиваться съезды ленинской партии РСДРП. Пели его и в апреле 1917 года, когда встречали Ленина на Финском вокзале, пели и 8 ноября, когда 2-й съезд Советов объявил победу революции и конец войны.

Как бы сам собой «Интернационал» становится гимном Страны Советов, и его начинают каждый день играть отремонтированные куранты Спасской башни Кремля. Новая симфоническая аранжировка превращает «Интернационал» в одну из самых мощных и грозных песен, с которой может соперничать разве что «Священная война».

В тексте же произошли лишь два существенных изменения: вместо «Весь мир насилья мы разроем» стало «разрушим», а вместо «Это будет последний и решительный бой» — «Это есть наш последний и решительный бой».

В. Маяковский: «А в Смольном толпа, растопырив груди, покрывала песней фейерверк сведений. Впервые вместо: - и это будет… пели: - и это есть наш последний…».

Под эту песню коммунисты шли в сражение и на смерть.

Р. Рождественский «Баллада о бессмертии»:

«…Луна ползла, как тиф. Безжизненно. Сурово… И вздыбился мотив! И прозвучало слово!

Пел песню комиссар. Пел, выбрав гимн из гимнов. Пел, будто воскресал. Пел, голову закинув.

Пел, будто пил вино. Пел, хвастаясь здоровьем. «Мы наш, — он пел, — мы но- вый мир, — хрипел, — построим!»

Когда же в 1944 г. у СССР появился новый гимн, «Интернационал» остался гимном Коммунистической партии. В 1966 году его звуки были переданы на Землю первым искусственным спутником Луны.

*** Конечно же, не все революционные песни Россия заимствовала с Запада. Наиболее ярким примером исконно русского творчества является знаменитая «Дубинушка» («Много песен слыхал я в родной стороне…»).

Истоки этой народной песни теряются во тьме веков, и изначально ничего революционного в ней не было. Популярной она стала в устах бурлаков, а те в свою очередь позаимствовали её из старой крестьянской песни, в которой речь шла о корчёвке леса. «Дубинушка» — это, конечно, дерево, которому подрубали корни и «ухали» (тянули), чтобы оно «само пошло» (упало). Такая песня должна была задавать нужный ритм коллективу для исполнения тяжелой физической работы.

Мотив песни за всё время практически не менялся. Зато текстов существовало масса — и почти во всех них «Дубинушка» превратилась из дерева в орудие народного возмездия. Самым популярным стал текст 1865 года, написанный адвокатом народовольцев А. Ольхина на основе текста морского врача В. Богданова.

«…И от дедов к отцам, от отцов к сыновьям Эта песня идет по наследству, И лишь только как станет работать невмочь, Мы к дубине, как к верному средству.

…Но ведь время придет, и проснется народ, Разогнет он избитую спину, И в родимых лесах на врагов подберет Здоровее и крепче дубину.

Ой, дубинушка, ухнем! Ой, зеленая, сама пойдет! Сама пойдёт! Подернем! Подернем!".

Из музыкальных исполнений самым популярным и образцовым было исполнение Фёдора Шаляпина. Его раскатистый голос как нельзя лучше подходил к «Дубинушке». По воспоминаниям самого певца премьера песни состоялась в Киеве в апреле 1906 года, когда он давал бесплатный концерт для рабочих. Рабочие попросили его исполнить «Варшавянку» или «Интернационал», но Шаляпин этих песен тогда ещё не знал и предложил «Дубинушку».

Ф. Шаляпин: «- Эй, дубинушка, ухнем, — подхватили 5000 голосов, и я, как на пасхе у заутрени, отделился от земли. Я не знаю, что звучало в этой песне — революция или пламенный призыв к бодрости, прославление труда, человеческого счастья и свободы. Не знаю. Я в экстазе только пел, а что за этим следует — рай или ад, — я и не думал. Так из гнезда вылетает могучая, сильная белая птица и летит высоко за облака. Конечно, все дубины, которые подымаются „на господ и бояр“, — я их в руке не держал ни в прямом, ни в переносном смысле. А конца гнета я желал, а свободу я любил и тогда, как люблю теперь».

Были и другие версии текста: «Студенческая дубинушка» («Много песен слыхал я в Бутырской тюрьме…») и даже «Машинушка» (безумно популярная в 1905 году, а потом забытая). Уже в советские времена Борис Болотовский в бытность студентом придумал на мотив «Дубинушки» шуточный «Гимн физфака МГУ», ставший затем традиционным для этого университета. Известны также и современные музыкальные обработки «Дубинушки», сделанные группами ДЕКАБРЬ и ГРИБНОЙ ДОЖДЬ.

На этом пока всё. Других революционных песен я коснусь уже в следующей, заключительной статье.